Мертвые дочери - детские шалости

Мертвые дочери

"Если Серджио Леоне снял в Италии вестерн, значит, мне точно нужно сделать japan-horror в России", - сказал Павел Руминов. Славно сказал, хорошо сказал. Зрители доверчивые начали потирать руки в ожидании русского «Звонка». Зрители-скептики припомнили «Дозоры», «Ведьму» и прочие опыты пересадить цветы западного киноискусства на русскую почву. И все обманулись.



«Мертвые дочери», конечно, имеют кое-что общее с japan-horror. Прежде всего это манера съемки: «плывучая» камера никак не фокусируется, дрожит, качается, танцует. Иногда кажется, будто ее оставили включенной где-нибудь на полу или на скамейке, и она автоматически снимает какие-то непонятные бытовые детали крупным планом. Самое важное, то, что больше всего хочется рассмотреть, мелькает где-то на грани кадра и тут же уходит из поля зрения. Полным-полно деталей, хаос разбросанных вещей, неупорядоченное движение. Уважаемые граждане со слабым вестибулярным аппаратом, не садитесь на первые ряды в кинозале! Вам же хуже будет, укачает так, что до середины просмотра не дотянете, - а потом жалеть будете.



Фильм сам по себе цветной, но периодически находит ощущение, что некоторые кадры нарисованы углем и мелом. Предельно графичны контуры зданий, густые тени ложатся на лица персонажей – и, куда же без них, обнаруживаются детские рисуночки, не то нарисованные, не то нацарапанные в порыве недоброго вдохновения. Зыбко, мертво, страшно.

Взаимосвязь «Мертвых дочерей» и японских ужастиков такова: первые цитируют вторых. Подчеркну, не копируют, не подражают, а именно цитируют, причем с хорошей долей юмора. Увидев знакомых девушек в белом одеянии и с черной шевелюрой, скрывающих лицо, вы конечно подумаете, что вот сейчас они… Да что бы вы ни подумали, все равно не угадаете.

В настоящем japan-horror обычно царствует одиночество. Оно давит на героев, заранее готовит их к жуткому и потустороннему. В «Мертвых дочерях» молодые люди избавлены от пытки морального вакуума и могут опереться на плечо друга. Правда, никто им гарантировать не может, что в самом ближайшем будущем это плечо вместе с прочими частями тела не будет доставлено в морг… Так вот, по дружески-творческой атмосфере фильм напоминает «Питер FM». Много дружбы, достаточно посиделок, в меру безумств, чуть-чуть любви.



«Мертвые дочери» оглушают. Не воплями, не визгами, не стонами, а тишиной. Тишиной, через которую прорываются вздохи и шаги, сквозь которую слышно биение сердца и падение листа с ветки, а изредка – счастливый детский смех, от которого почему-то мороз бежит по коже. Тишина перенасыщена звуками и полузвуками, которые невозможно осознать и расшифровать, и это нервирует, нагоняет панику. Это ступор звучания, декаданс слуха.

Кажется, что никогда ничего плохого и не случится, что все ограничится намеками и подозрениями, шорохами и легендами. Ан нет. Смерть в лице трех веселых резвушек настигает всех, кого занесла в свой список. Но жертвы поначалу умирают за кадром, и до последней секунды верится, что они все-таки живы… А в финале совершенно неожиданно грядет кровавый удар, атака на психику уважаемых граждан со слабым вестибулярным аппаратом. Послушавшись моего совета, они забились на задний ряд и думают, что легко отделались, - но и там им не будет спокойно. Принимайте меры предосторожности, уважаемые… Уж очень резко japan-horror’овская деликатность перерастает в американский боевиковый натурализм.



Помните, как в «Дневном дозоре» наступает конец света? Мир рушится, что-то носится и мечется вокруг, невозможно остановить мгновенье и разобраться в том, что происходит – а кто-то недосягаемый и злорадный веселится. Нечто подобное происходит и в конце «Мертвых дочерей», правда, вместо вселенской трагедии наступает катастрофа личностная: быстрое, незаслуженное и обидное лишение жизни.

Но фильм не настолько мрачен, как можно подумать. В нем хватает юмора (иногда – черного, что неудивительно). Очень занятная сцена, например, как один герой в тщетной попытке оградить себя от нечистой силы обвешивается и обклеивается крестами, которые мастерит из любого подручного материала. Нельзя ему не сопереживать, нельзя не давиться вместе с ним от ужаса – и нельзя не расхохотаться, когда он сооружает крест из…спагетти.



Итак, «Мертвые дочери» - фильм страшный, веселый, необычный… Какой еще? Умный. Нетрудно догадаться, что в нем подняты вопросы смысла жизни, морали и так далее – все, о чем полагается думать приговоренному, глядя из окна темницы на то, как палач точит топор. Когда компания молодых людей начинает быстренько соображать, что такое хорошо и что такое плохо, и как надо жить, чтоб не совершать дурные поступки, создается иллюзия, что сейчас фильм встанет на рельсы «Танатонавтов» Вербера. Что герои утонут в нарочитом добре, что слащавость излишне добродетельной жизни их и погубит… Но фильм развивает другой подход к проблеме. Провиниться можно нечаянно, и сделать это легче легкого, а вот исправить в некоторых случаях уже не получится. В обыденной обстановке мы этого не замечаем, зато когда непонятно откуда зазвенит ехидный смешок – останется только холодный пот вытирать и стараться не разрыдаться.

Так веселятся три славные девочки, ставшие по милости мамочки злобными призраками. Так запуталась жизнь среднестатистических людей, никогда не забивавших себе голову кабалистикой. Такое нелегкое, но затягивающее зрелище предстоит тем, кто вознамерится посмотреть фильм Павла Руминова «Мертвые дочери».