Иллюзионист или самая реальная на свете иллюзия

Я все думал, что вот-вот пойму… настоящую тайну. Я видел необыкновенные вещи, но единственная тайна, которую я так и не постиг, - почему мое сердце никак не может отпустить тебя.
Эйзенхайм

В реальной жизни почти не осталось места чуду. А если все-таки оно, призрачное и неуловимое, есть, то счастье встретиться с ним выпадает не каждому и уж точно не каждый день. Но вчера я видела его, оно длилось целых 110 минут и носило имя «Иллюзионист». Создал его Нил Бергер из рассказа обладателя Пулицеровской премии Стивена Миллхаузера «Иллюзионист Эйзенхайм».

Это мистическая история началась в тот день, когда сын сельского столяра Эдуард повстречал самого настоящего волшебника, в руках которого зеленая жаба превращалась в розу. Мальчик был настолько восхищен увиденным, что решил сам научиться волшебству. Его отец делал мебель для дворянской семьи фон Тешен, а он подружился с юной герцогиней, которая завороженно следила за тем, как обычное куриное яйцо не падало с тонкой веточки и загаданная карта сама покидала колоду. Но ее высокородные родственники имели свое мнение по поводу этой недостойной герцогини дружбы и Эдуарда с Софией разлучили. Он оставил свой дом и отправился по дороге, ведущей в дальние восточные страны, где сами собой происходят чудеса даже в наши дни. Через много лет в Вене появился иллюзионист Эйзенхайм (Эдвард Нортон), представление которого посетил сам кронпринц Леопольд (Руфус Сьюэлл) с невестой. Принц, как человек образованный и скептический, желал раскусить фокусы популярного в городе чародея. Возможно, именно поэтому он предложил своей невесте стать участницей представления. И на сцене, перед глазами пораженного Эдуарда появилась его София, герцогиня фон Тешен (Джессика Бил).

Сдержанно-холодный, отстраненный от всего остального мира Эйзенхайм в один миг сбрасывает маску и превращается в страстного человека, который, ежедневно даря людям чудо, сам увидел его словно впервые и теперь ни за что не расстанется с ним вновь. Подозрительный, нужно сказать, не без оснований, Леопольд приставляет к Эйзенхайму дотошного инспектора Уля (Пол Джиаматти), который метит в начальники полиции Вены и готов землю рыть, чтобы угодить своему венценосному покровителю. Но его коса находит на камень, и камень этот – твердая решимость иллюзиониста увезти свое вновь обретенное чудо из Вены. На какие бы жертвы ради этого не пришлось идти. И он готовится к самому важному, самому сложному в своей жизни фокусу, вовлекая в него всех остальных персонажей истории. Кому-то посчастливится говорить с духами, кому-то выпадет плавать в ледяной реке с перерезанным горлом, кому-то – пустить себе пулю в висок, а кому-то – мучительно пытаться понять смысл происходящего. Но ведь это всего лишь иллюзия…

Фильм снят в сказочно-антикварной манере, когда края кадра расплываются в коричневой замшевой дымке и создают необыкновенное ощущение ирреальности происходящего, усиливая эффект иллюзии, происходящей на экране и во всей этой истории. В этом особая красота картины и ее гипнотическое воздействие на зрителя. Малоизвестный, в общем-то, режиссер примерил на себя плащ факира и сотворил чудо на пленке, которое ему, несомненно, удалось. Еще один его великолепный фокус – с превращением в Вену навсегда средневековой Праги, которую узнаешь сердцем.
Нельзя не отдать должное и сюжету, построенному весьма необычным образом и наполненному мелкими и чрезвычайно важными деталями, которые ни в коем случае нельзя выпускать из вида, чтобы понять суть фокуса. А это и есть самое сложное. Я начала смотреть красивую сказку с летающими флейтами и апельсиновыми деревьями. Примерно в середине расстроилась и в очередной раз признала, что жизнь жестока и… ну что поделать, случается… Однако, как это бывает на представлении в цирке, чувствовала, подспудно знала, что где-то все-таки есть подвох, но не могла до конца фильма понять, ГДЕ он. А в финале восклицала в унисон с инспектором Улем: «Ну конечно!» и улыбалась вместе с ним. Чему? Посмотрите этот увлекательный фильм и обязательно поймете! Ведь того стоит не только сама история, безусловно, захватывающая, но и те, кто разыграл весь этот фокус, я имею ввиду великолепный актерский ансамбль.


Эдвард Нортон удивляет каждый раз, в каждой своей роли. И в этот раз тоже. Кажется, ну все, лучше сыграть уже нельзя. А он вновь и вновь доказывает, что можно и по-другому, наверное, просто не умеет. Потрясающий талант играть только лишь выражением глаз, не двигаясь с места и не произнося ни слова! С кронпринцем Леопольдом – пронизывающий взгляд с оттенком ненависти и тайного превосходства, едва заметное презрение в уголках тонких губ и… безжалостная решимость довести фокус до трагического для принца финала. С инспектором-энтузиастом Улем – симпатия, легкая снисходительность, и – предельная искренность. «Я обещаю, вам понравится мое представление». И ведь понравилось же! С Ней – не могу описать, действительно не могу. Такими глазами, как Эдвард Нортон, смотрят на настоящее чудо, на загадку, которую не разгадать никогда.

Аристократично худой, элегантный Нортон потрясающе выглядит в костюмах девятнадцатого века, носит их настолько естественно, словно всю жизнь только так и одевается. Он притягивает взгляд и будучи на сцене в лучах славы, и в толпе, скрываясь от полицейских ищеек, и в весенней речной воде, горько плача об убитой любимой. Он наполняет фильм мощной энергетикой, заставляя восхищаться своей игрой. Все остальные актеры: и Джессика Бил, и Руфус Сьюэлл, выглядят рядом с ним как занятный и полезный инвентарь мага, не более. Хотя я, наверное, несправедлива к одному из них – маленькому, кругленькому и милому инспектору Улю. Пол Джиаматти как нельзя лучше подходит на эту роль. Я ему чуть ли не аплодировала.


Да. Вот еще что. «Иллюзиониста» почему-то неустанно сравнивают с «Престижем». Возможно, не без оснований. Но, на мой взгляд, делать это не стоит, идеи ведь совершенно разные. «Престиж» - совсем другая история, жесткая и временами злая и, что самое главное, вообще НЕ О ТОМ. Если у Криса Нолана два человека с остервенением идут по трупам, крови, чужому счастью ради престижа, то у Нила Бергера – ради одной только вещи на свете, единственного чуда, у которого нет объяснения, нет разгадки.

Я назвала бы «Иллюзиониста» сказкой для взрослых, светлой и дающей надежду. Легкий налет политики, детективная линия нисколько не мешают воспринимать фильм именно в этом, сказочном ключе, потому что прежде всего это история о волшебном чувстве, тайну которого не дано постичь никому, ведь в жизни нет ничего иллюзорнее любви и ничего реальнее ее.