Мамы и дочери

Гильермо дель Торо продюсер довольно сильно похож на Гильермо дель Торо режиссёра. По крайней мере, когда дело касается хорроров, триллеров и идеологически близких проектов. И хотя продюсерские его проекты, как правило, не дотягивают до уровня режиссёрских, но они всегда крайне самобытны и как минимум любопытны. А уж откровенного говна среди них и вовсе не встречается.
Так вот… «Мама» — плохой ужастик. Совсем не годный. Страшные или хотя бы слегка пугающие моменты в фильме можно пересчитать по светящимся пальцам руки звонящего домой инопланетянина. Всё, что кино может предложить по части пугалок – это набор унылых жанровых штампов (начиная прямо с общей концепции «семью преследует неведомая мистическая поебень»), которые, к тому же, прескверно реализованы.
Персонажи – просто-таки парад хоррор-клише: добрый «папа», тоже добрая, но немного нервная «мама», добрый доктор, который «догадывается», и так далее. Луч света в тёмном царстве — две девочки-дочки, которые вообще являются однозначной и главной удачей «Мамы». Совершенно очаровательные (с поправкой на психотравму) в быту, при случае они очень убедительно демонстрируют жуткую потустороннюю пластику движений, а одной лишь милой улыбкой или простой фразой про шкаф вызывают настоящий блицкриг мурашек в районе зрительского позвоночника.
По всему выходит, что именно Лили с Викторией и тянут (но всё же не вытягивают) на своих нежных плечах всю хоррор-составляющую «Мамы», ибо местное насквозь компьютерное пугало, совершенно жалкое и беспомощное в части дизайна, способно вызвать чувство страха разве что у человека с боязнью компьютерной графики. Что, кстати, особенно удивительно видеть в картине продюсера дель Торо, известного мастака по части придумывания и представления всяческой яркой необычной сверхъестественной жути в своих фильмах. Мог бы и подкинуть подопечным идейку-другую.
От банальных концепции и антуража к банальному действию: кино предлагает набор опробованных временем и уже окончательно опостылевших пугалок. Тут вам и призрак, внезапно появляющийся в шкафу, как только героиня отвернётся (впрочем, справедливости ради, пресловутый бу-эффект не частый гость в «Маме», но альтернативы-то почти никакой). Тут и вездесущие длинные чёрные волосы, в одной сцене очень даже комично ползающие по полу и вызывающие почти непреодолимое желание несмешно пошутить про союз робота-пылесоса и привидения — половой тряпки. И даже непременное посещение второстепенным персонажем мрачного логова призрака исключительно глухой и тёмной ночью — обязательно в гордом одиночестве. Результат немного предсказуем, да. Вообще, в творчестве Гильермо дель Торо в качестве хоррор-продюсера «Мама» — определённо шаг назад. Нет здесь изящества, вычурности и сюжетной глубины «Приюта», болезненной биологической эстетики и лёгкой психоделичности «Химеры» или готичности «Не бойся темноты». Как-то всё слишком обычно и обыденно. Но ведь и «просто ужастик» совсем не в стиле Гильермо.
И таки да, «Мама» — это не просто ужастик. «Мама» — это ещё и драма о родительской любви в разных её проявлениях, от самых трогательных до самых безжалостных. И быть драмой «Маме» идёт куда больше, чем хоррором: тут и правильный эмоциональный накал, и интересный драматический конфликт, и, что немаловажно, отличная игра актёров. В первых рядах всё те же две девчушки, которые натурально живут в кадре – до того убедительны. Да и Джессика Честейн, видно, не зря имеет свой «Золотой глобус» и оскаровские номинации — её Аннабель правдоподобна и жизненна в обеих своих ипостасях: и богемной панк-рокерши, и внезапной родительницы, привыкающей к свалившейся на неё роли.
По уму, хоррор-элемент должен был добавить повествованию остроты и, надо думать, привлечь более юную аудиторию. И это даже в определённых пределах работает, вот только пропорция «хоррор — драма» непоправимо нарушена. Эффект – как от супа, в который вместо пары щепоток соли вбухали добрые полкило.
Лишнее тому подтверждением – две лучшие сцены фильма: завязка и концовка, обе исключительно драматические, хотя в обеих самое активное участие принимает призрак. И трогательно предложенная двум испуганным детям вишенка стоит дороже и говорит о характере потусторонней особы больше, чем все последующие выпрыгивания из стен и натягивания на себя чужих тётенек. Ну а горько-сладкий и местами даже неожиданный (хотя и абсолютно логичный) финал и вовсе заслуживает скромных аплодисментов, а то и скупой слезы.
Но режиссер-дебютант — видимо, по неопытности — сделал всё не так: в потенциально замечательную мистическую драму, эдакую более серьёзную и взрослую версию «Истории с кладбищем» Нила Геймана он зачем-то стал закачивать лошадиные дозы хоррора обыкновенного, который здесь просто не работает. Причём в ущерб драматической составляющей, испортить которую, слава богу, не получилось, но вот ущемить во времени – ещё как.
В итоге две противоборствующие силы — плохой ужастик и хорошая драма, — столкнувшись, взаимоуничтожаются, порождая нулевой результат. Грустно, чёрт возьми.