Бондарчук российского кинематографа
Группа советских солдат перебирается в тыл врага на левобережную часть Волги, где занимает стратегически важное сооружение, отделяющее одну армию от другой. Солдатам дан приказ — удержать объект любой ценой. Там они знакомятся с единственным жильцом дома, восемнадцатилетней Катей. Каждый из пятерых выживших солдат по-своему проникается к девушке, в то время как совсем рядом немецкие враги готовят наступление.
На пресс-конференции, посвященной премьере «Сталинграда», Федор Бондарчук всё твердил, что его картина о «метафизике войны», генеральный продюсер Александр Роднянский ему вторил, повторяя как мантру слова о необходимости разговаривать со зрителем на одном языке, а сценарист Сергей Снежкин пророчил рождение новой эстетики из «железа», то бишь из форматов 3D и IMAX. И вот ты размышляешь, то ли перед тобой олицетворение басни Крылова «Лебедь, Рак и Щука», то ли диалектический метод Гегеля «Тезис, Антитезис и Синтез». Впрочем, ближе всех к объективной реальности оказался продюсер, потому что это, как-никак, его обязанность. О «метафизике разрушения» еще размышлял Никита Михалков, когда представлял миру (России) продолжение «Утомленных солнцем», а о «рождении новой эстетики» — Джеймс Кэмерон в связи с выходом «Аватара». Напомним, чем все закончилось: «метафизика разрушения» рухнула с треском, «новая эстетика» поперхнулась начос. Таким образом, зритель, даже еще не посмотрев фильма, может заметить, что создатели противоречат друг другу: что же ждать от конечного продукта?
«Сталинград» — вторая попытка в новейшей истории сделать всенациональный фильм о Великой отечественной войне. Первой попыткой, как известно, были печально известные «Предстояние» и «Цитадель» Никиты Михалкова. Сложно сказать, какими соображениями руководствовался Федор Бондарчук, но Никита Сергеевич открыто говорил, что картина Стивена Спилберга «Спасти рядового Райана» не дает ему спать спокойно. И всякую эпическую военную фреску, снятую в России о Великой отечественной войне, бессознательно примиряешь к киноленте Спилберга. Ей уже 15 лет, но на ее фоне «последнее слово» нашего масштабного военного кинематографа выглядит как детский лепет, как шалости вгиковца-первокурсника, как подражания Сальери Моцарту. И в чем загвоздка, никто не может объяснить. Возможно, все дело в «метафизике», которой как фиговым листом, пытаются — если что — прикрыть срамные места. Мол, а что? — у нас тут «метафизика», ничего не знаем! Драматургии нет, актеры не играют, сюжет рассыпается — это все «метафизика», друзья. Мы, понимаете ли, не снимали военную историческую драму, мы снимали — ме-та-фи-зи-ку. И баста! Когда ты слышишь второй раз о метафизике, то понимаешь, что это — замкнутый круг и, кажется, что выхода совсем не видно.
А ведь, действительно, «Сталинград» было очень тяжело и скучно смотреть: все ли дело в «метафизике войны» или банально в плохой драматургии? Ведь такие живописные многомиллионные пейзажи, которые были созданы художником-постановщиком Сергеем Ивановым («Царь» Павла Лунгина), должны были безостановочно поражать и удивлять, на их фоне должны были свершаться эпохальные события. Но перед нами — скомканная история, состоящая их корявых диалогов и одного раздражающе крикливого наступления, больше похожего на сценку из малобюджетного фильма или телесериала. Тогда резонный вопрос: зачем понадобились эти 30 млн. долларов, выстроенный под Санкт-Петербургом Сталинград, дорогостоящие комбинированные съемки и музыка Анджело Бадаламенти? Это — абсурд. Такие истории можно рассказывать меньшими средствами, но они будут иметь успех: и возьмут они «Ветвь», «Льва», «Оскара» и что там еще надо. Впрочем, если это один из шажков в сторону по-настоящему великого фильма о великой войне, то я согласен терпеть «Цитадели» и «Сталинграды», иначе — это форменное надувательство. Что же касается самого Федора Бондарчука как режиссера, то он окончательно растерял всякое доверие: по-моему, это — абсолютный непрофессионализм.
Что такое метафизика? Метафизика — это «Иваново детство» Андрея Тарковского, это «Двадцать дней без войны» Алексея Германа, это «Восхождение» Ларисы Шепитько, это «Иди и смотри» Элема Климова. «Сталинград» — это не метафизика. «Сталинград» — это второсортный многобюджетный фильм, пастораль в худшем смысле этого слова. Поэтому не надо делать «метафизику», делайте хорошее голливудское кино. И если вам когда-нибудь удастся это сделать, я первый встану и вам похлопаю.
