«Выживут только любовники» или как нормальному человеку, то есть вампиру, не помереть в мире зомби от тоски?

Вампиры Адам и Ева живут порознь – он в Детройте, она в Танжере, - но навеки связаны незримой нитью любви. Когда Адама начинают одолевать мысли о самоубийстве, Ева летит в Детройт. Вскоре туда же приезжает ее сестра Ава…

Одинокий вампир Адам (Хиддлстон) живёт на окраине города-банкрота Детройта, крутит виниловые диски, медитирует, глядя на стену с портретами (от поэта Кристофера Марлоу до комика Родни Дэнджерфилда, от Марка Твена до Оскара Уальда), собирает старинные гитары, сочиняет похоронную музыку и подумывает о самоубийстве.

Его супруга и любовь всей жизни, вампир Ева (Суинтон), бродит по улочкам Танжера, заходит в кафе «Тысяча и одна ночь», встречается со старым вампиром Китом (Хёрт), он же, да-да, Кристофер Марлоу, сочинивший все пьесы Шекспира… Адам и Ева пьют донорскую кровь, которую Ева достаёт через Кита, а Адам – через знакомого доктора Ватсона. Адам и Ева непостижимым образом связаны, как квантово запутанные частицы, и Ева чувствует, что с Адамом творится что-то неладное. «Я виню в этом Шелли, Байрона и французских мерзавцев, с которыми он тусил», - говорит она Киту.

«Выживут только любовники» - наш (эстетов от кино вообще и Джармуша в частности) ответ мэшапу, который смешивает классику с трэшем. Хорошо, как бы говорит Джармуш, побью-ка я вас тем же оружием, соединив вампирский трэш с моей эстетикой. Будет вам затянутая, практически бессюжетная история о влюблённых вурдалаках красоты нечеловеческой. «Сумерек» насмотрелись? Голого Хиддлстона вам подавай? Нате, вот вам голый Хиддстон, да ещё и с обнажённой Тильдой Суинтон рядышком, и у обоих вампирский клыки. Довольны?

Только уж, как бы продолжает Джармуш, дальше пойдёт игра по моим правилам. Будет тоска на весь экран, и рок-н-ролл такой, как я люблю, и ночной Детройт. И кровь тут станут не из артерий лакать, а потягивать, смакуя, из хрустальных бокалов и лизать в виде кровавого мороженного.

Забудьте про вампиров-хищников, забудьте про «вегетарианцев», гоняющихся за косулями. У меня, как бы сообщает нам Джармуш, никто ни на кого не охотится. Мой вампир умён и высокодуховен. Пришли торсом Локи полюбоваться? А я вас загружу культурной программой, чтобы почувствовали радость чтения.

Вот Ева собирается чемодан книг – Дэвид Фостер Уоллес, Сэмюэль Беккет, поэзия чинквеченто… вы хоть слова-то такие знаете? А имя «Фибоначчи», которым представляется Ева, вас о чём-то говорит? А почему Марлоу изрекает: «Жаль, я познакомился с Адамом уже после того, как написал «Гамлета»», - вам понятно? Ах, я высокомерный сноб? Именно эти прожигательница жизни Ава и скажет моим героям: «Что с вами, люди? Да вы просто высокомерные снобы!..»

Вампиры в кино были метафорой чего угодно, от гомосексуалистов до эмигрантов, и Джармуш эту копилку иносказаний пополняет: его вампиры – это культуртрегеры, хрупкие носители культуры. Они живут долго, видели всё, но не перестают интересоваться наукой и искусством, хотя и смотрят на них с высоты вечности.

Основной конфликт тут между способами выживания – хищническим, как у Авы, и достойным мыслящего существа принципом «живи и давай жить другим», как у Адама и Евы. Хищником быть дурно, а ещё хуже быть зомби – так Адам зовёт обычных людей, которые ничем не интересуются и всё портят.